Начинался долгий и знойный день на повороте пелопоннес­ского лета. Солнце взошло над Олимпией. Народ усеял склоны холмов, окружающих стадион. Из храма Зевса вышли девять судей - элланодиков, облаченных в пурпур­ные одеяния. Они прошествовали мимо священного оливкового дере­ва, перенесенного, по преданию, самим Гераклом из далекой страны гиперборейцев, и заняли почетные места около железной статуи вла­дыки небес. Герольд поднял руку и вызвал атлетов. Двое обнаженных мужчин вышли на площадку. Начиналось, пожалуй, самое за­хватывающее зрелище Олимпиа­ды — кулачный бой.

«Стук кулаков раздается по че­люстям, пот по телу льется ручья­ми», — описывал схватку древний поэт. Но вот резкий удар в ли­цо — и один из соперников, подло­мившись, рухнул на землю. Поэт  эпически спокойно продолжает рассказывать, как «его усердные други, представши, с поприща в стан повели, по земле волочащего ноги, кровь извергавшего ртом и бросавшего голову набок; в омрак он впал». Победителю тут же вручили пальмовую ветвь. В последний день олимпийских празднеств — а они продолжались пять суток — его должны были также увенчать олив­ковым венком со священной мас­лины. И вот герольд зычно и тор­жественно объявил взбудоражен­ным толпам: «Победил Пифагор из Кротона, сын Мнесарха из Самоса!»

Да, мы не ослышались. Великий математик и мыслитель, который, как считает Бертран Рассел, сыг­рал самую важную роль в развитии человеческого духа, отдал дань здоровому телу и удостоился, со­гласно преданию, звания олимпий­ского чемпиона по тогдашнему боксу на 58-й Олимпиаде, происхо­дившей в 548 году до нашей эры.

Что ж, слова Пифагора не рас­ходились с делом. Он ярче всех остальных греческих философов призывал к полноценному совер­шенству и в жизни демонстриро­вал гармонию головы и рук, ума и атлетизма. Что не действует, то не существует, проповедовал мыс­литель. Тело было для него нож­нами, а не цепями духа. Схватка тел — это произведение искус­ства, а удар по телу — болезнен­ный, но и целительный закал духа. Он учил о числах как о сущности всех вещей, и привычка все рас­считывать, несомненно, помогала ему побеждать грозных кулачных бойцов.

Древняя Греция со своим куль­том бьющей через край жизненной силы, со своей жаждой пластич­ности и свободы, недаром стала колыбелью многих благородных занятий и традиций, без которых мы не мыслим сегодня нормальной че­ловеческой жизни.

Легендарным основателем панэллинских Олимпийских игр считает­ся Геракл, которого следует рас­сматривать как олицетворение кос­мически дерзающего человечества. Ведь Геракл — не просто идеаль­ный атлет, а идеал гармоничного человека. Он освобождает Проме­тея, чистит Авгиевы конюшни, штурмует само небо — Олимп бессмертных. Он абсолютный чем­пион всех мыслимых ристалищ духа и тела, способный в прямом и переносном смысле держать на плечах небесный свод. Сам по ро­ду дориец, Геракл возобновил иг­ры в честь вождя племени ахейцев Пелопа и привнес в них почитание Зевса Олимпийского, покровителя самых древних обитателей Элла­ды — пеласгов. Поэтому, объеди­нив в себе интересы дорян, ахей­цев и пеласгов, Олимпийские игры по праву сделались средоточием и центром притяжения всего греческого мира, раздробленного на со­перничавшие города-полисы. Вер­ные завету Геракла, современные Олимпиады по идее должны объ­единять в честной спортивной борьбе все народы Земли.

  Спорт породила Спарта. Офи­циальная история Олимпийских игр начинается с 776 года до на­шей эры, когда знаменитый спар­танский законодатель Ликург ор­ганизовал первое олимпийское рис­талище — бег на дистанцию в од­ну стадию, то есть на 192, 3 метра. С этой же даты греческий историк Тимей ввел летосчисление с годом продолжительностью в 1417 дней, составлявших «олимпиаду». Время сохранило нам имя первого олим­пийского чемпиона — им стал спартанец Корёб.

  Как только гонцы разносили весть о приближающейся Олимпиа­де, в Греции воцарялся мир. Взоры и помыслы всех греков от Апенинского полуострова до побере­жья Малой Азии и черноморских колоний раз в четыре года устрем­лялись к берегам реки Алфея, к священной олимпийской роще. Участвовать в играх мог каждый свободнорожденный, не запятнан­ный преступлением. Зрителями же могли быть свободные и рабы, вар­вары и дети. Популярность игр, особенно в период с 40-й до 90-й Олимпиады, была колоссальной. С 84-й Олимпиады (444 г. до н. э.) органической частью программы игр стал конкурс искусств, на ко­тором в речах, гимнах, стихах вос­певались олимпийцы, герои риста­лищ. На празднествах выступали Геродот, Демосфен, Сократ, Лукиан и другие великие греки. Но спортивные звезды пользо­вались несравненно большим по­четом, чем поэты, политики или философы. Каждый взрослый грек стремил­ся побывать на Олимпиадах. Толчея, по-видимому, была страшная. Первый из «болельщиков», кото­рый, по свидетельству летописцев, умер на трибуне олимпийского ста­диона во время соревнований, был сам родоначальник греческой философии Фалес Милетский. Девя­ностолетний возраст не помешал ему отправиться в путь через мо­ре, чтобы посмотреть игры. Фалес учил, что все на свете произошло из воды и состоит из нее, а сам умер от зноя и жажды как раз на 58-й Олимпиаде, ставшей триум­фальной для Пифагора. Возможно, он умер во время победного боя Пифагора, которого, как говорят античные авторы, хорошо знал.

   Древние Олимпийские игры не­прерывно продолжались 1170 лет, пока в 394 году победившее хри­стианство не уничтожило на пол­тора тысячелетия этот фестиваль здоровья. Феодосий I, римско-христианский император, приказал да­же разрушить все спортивные со­оружения, чтобы искоренить вся­кие следы «греховодного» языче­ского обычая.

  Всего состоялось 293 Олимпиа­ды. В эпоху расцвета состязания проводились по следующим видам: бег на «спринтерские» дистанции в одну и две стадии и «стайер­ский» бег «долихос» на дистанции 7, 12, 20 и 24 стадии, гонка ко­лесниц, скачки, метание диска и копья, кулачный бой, борьба, пя­тиборье, или пентатлон (бег, прыж­ки в длину, борьба, метание диска и копья), а также вольная борьба типа американского «кетча» под названием «панкратий», в которой разрешалось наносить удары нога­ми и кулаками по всем частям тела.

На античных вазах и фресках мы видим изображения замеча­тельно развитых мускулистых юно­шей. Нечего говорить о том, ка­кое внушительное впечатление производят статуи древнегрече­ских скульпторов, например из­вестный «Дискобол» Мирона.

 Древние греки вообще отличались реализмом в искусстве. По физи­ческому развитию античные олим­пийцы, запечатленные в краске и мраморе, зачастую превосходят наших рекордсменов. Объективное сравнение прове­сти труднее, а в беге и метаниях, по-видимому, почти невозможно, потому что ни секунд, ни веса снарядов, ни дальности их полета в источниках не приводится.

Но две цифры мы знаем. Милон Кротонский, знаменитый силач древности, па 67-й Олимпиа­де перенес четырехлетнего быка от одного конца стадиона до дру­гого, то есть на расстояние одной стадии. Это тот самый Милон, ко­торый родился хилым мальчиком и для развития силы начал еже­дневно бегать с новорожденным бычком на плечах вокруг город­ских стен. Бычок рос, но росла и сила Милона.

Средний четырехлетний бык весит полтонны. Интересно было бы попросить современного штангиста провести заочное соревнование с Милоном и попробовать с гру­зом в 500 килограммов на плечах пройти 180 метров.

Другая цифра относится к прыжкам в длину. Античные атлеты прыгали с пятикилограммо­выми гантелями в руках. Прыжок, по всей вероятности, совершался без разгону. А результат — боль­ше 15 метров.

Специалисты считают, что пры­жок напоминал наш тройной и представлял серию чуть ли не из пяти последовательных прыжков. Но с грузом в руках и без разбе­гу преодолеть пятью скачками 15 метров весьма затруднительно.

По-видимому, спортивные ре­зультаты античных атлетов были очень высоки, но не сверхъесте­ственны, и их можно достичь с по­мощью современных методов тре­нировки.     Древние олимпийские чемпионы готовились к играм все­го около года, затем следовал

строгий конкурс, и лишь блестя­ще подготовленные атлеты до­пускались под руководством элланодиков в течение месяца отшлифовывать свое искусство в специальном спортивном лаге­ре — гимназии. И все же свобод­норожденные древние греки, проводившие всю жизнь в подго­товке к сражениям, в походах и войнах, превосходили многих со­временных олимпийских чемпио­нов вот в чем: спорт для них был не увлечением и даже не профес­сией, а образом жизни.

  Первым чемпионом спортивно­го репортажа по праву можно на­звать Гомера, самого главного вос­питателя греческого юношества. В Двадцать третьей песне «Илиа­ды» он гениально живо описал спортивные игры, устроенные Ахиллом по случаю похорон сво­его друга Патрокла. Любимый герой Гомера, «терпе­ливый» и хитрый Одиссей, отли­чился на этих соревнованиях не только силой, выносливостью и быстротой, но и умом. В едино­борстве с грубым и напористым Аяксом Теламонидом он с по­мощью подножек и ловкости до­бился почетной ничьей, а в беге обогнал молодого быстроногого Антилоха и стремительного Аякса Оилея. Правда, на дистанции Одиссею помогала, как всегда, бо­гиня мудрости Афина. Она бро­сила под ноги Аяксу воловий по­мет, и главный соперник Улисса, поскользнувшись, угодил лицом в навоз.

Характерно, что награды полу­чали и победитель, и проиграв­ший. Главное — участие в состя­заниях, а взявшись за гуж, каж­дый атлет отдавал всего себя победе.

Например, победителю в борь­бе Ахиллес выставил медный тре­ножник, «в двенадцать волов оце­нили его аргивяне». И Гомер хлад­нокровно констатирует: «Мздой побежденному он рукодельницу юную вывел, пленную деву, — в четыре вола и ее оценили».

Но самым драматическим со­бытием Патрокловых игр была гонка колесниц, запряженных чет­верками коней. Трудно пересказы­вать все перипетии скачек, столь непревзойденно изображенных ан­тичным сказителем. Вторым из пяти участников на финиш пришел Антилох, сын Нестора. У него были худшие кони, но лучший советчик — умудренный жизнен­ным опытом отец, «Как плотник славится своим умением, а не си­лой, так и возница искусством одним побеждает возницу», — на­ставлял Нестор Антилоха перед началом ристалища.

   Нестор, этот мудрый старец — «речи из уст его вещих, сладчайшия меда, лилися» — был пер­вым тренером, о котором мы знаем. Он в юности спасался от гнева Геракла, участвовал в похо­де аргонавтов, побеждал в играх молодых людей и знал свое дело не столько в теории, сколько на практике. «Всех ты ахейских му­жей побеждаешь, старик, сове­том», — говорили ему герои. И те, кто слушался тренерских указаний Нестора, тоже испыты­вали радость победы.

    3акатывалась звезда Нерона. Жизнь тридцатилетнего императо­ра превратилась в сплошную ор­гию. Празднества и зрелища разо­ряли государство. Народ начал роптать. Надо было как-то под­держать падающую популярность. И Нерон в 67-м году нашей эры поехал в Грецию на очередную 212-ю Олимпиаду.

   Правя лучшими конями импе­рии, Нерон выиграл гонку колес­ниц. Ликованию его не было пре­дела. Победа досталась, как он думал, в честной борьбе. Но сопер­ники, наверное, знали о печаль­ной судьбе философа Сенеки и поэта Лукиана, бывших друзей римского кесаря. Они погибли, потому что затмевали его славу. Никто уже не верил в честную победу, когда олимпийские состя­зания явно превращались в орудие политических расчетов и интриг. Осквернение олимпийского риста­лища добавило раздражения про­тив коронованного самодура. И «олимпийца» Нерона вместо триумфальной встречи по возвра­щении в Рим ожидала смерть.

  На заре нового времени насту­пило возрождение античного миро­созерцания. А в конце 19 века идея о возрождении Олим­пийских игр уже носилась в воз­духе.

1896 год. Снова Греция. На сей раз, первая Олимпиада нового вре­мени состоялась не в Олимпии, а в Афинах. Затем Олимпийские игры вообще покинули землю Эл­лады: проводились то в Европе, то в Америке, то в Австралии, то в Азии.

С 1936 года, отдавая дань ува­жения античности, организаторы игр ввели обычай зажигать в древ­ней Олимпии, солнечными лучами факел и нести его как эстафету к Олимпийскому стадиону. Через горы, моря, реки, днем и ночью совершает священный прометеев огонь свой путь, чтобы в день от­крытия очередной Олимпиады, вспыхнув в факельной чаше, осве­тить весь мир.