Если вам доведется побывать в Бомбее, вам наверняка поведают о чудовищном взрыве, который про­грохотал там много лет  назад.

  Вы, конечно же, услышите, что в тот злополучный день за городом, на полу своей хижины, сидел старый сапожник-индиец по имени Противакшу Басу... Вдруг крыша, сделан­ная из листьев бананов, дрогнула, и у ног старика в землю воткнулся вроде бы кирпич. Через мгновение с востока донесся сильный гул. Ста­рик схватился за «кирпич» и... обжег руку. Это был раскаленный слиток золота весом в 22 кг. Один из 155 слитков, которые были рассеяны взрывом, когда на воздух взлетел английский пароход «Форт Стайкин». Позже, узнав, в чем дело, честный сапожник сдал слиток портовым вла­стям. Остальные, к великому удивле­нию властей, найдены не были.

Да что там золотой слиток! Трех­тонный якорь «Форта Стайкина» по­вис на рее судна, стоявшего в ки­лометре от места взрыва...

По сию пору жители Бомбея, раз­говаривая о каких-либо событиях прошлого, ведут отсчет времени так: «Когда взорвался пароход», «до взрыва» и «после взрыва» — столь крепко это шумное событие запе­чатлелось в их памяти.

...Английский грузовой пароход «Форт Стайкин», построенный в 1942 году_/ в Канаде, ничуть не отличался от сотен своих собратьев — британских военных транспортов. Вот что он собой представлял: вало­вая вместимость чуть больше 7 тыс. регистровых тонн, длина — 140 м, ширина — 19. Паровая машина (тройного расширения) в 500 номи­нальных л. с., два 12-фунтовых ору­дия и несколько пулеметов системы «Эрликон» для самозащиты от под­лодок и самолетов.

   24 февраля 1944 года «Форт Стайкин» покинул английский порт Биркенхед и, обогнув Африку, 30 марта прибыл в Карачи. Здесь в чрево «Форта Стайкина» погрузили 8700 кип пенджабского хлопка, кау­чук, серу, несколько сот бочек сма­зочного масла. 12 апреля в 11 часов 30 минут судно ошвартовалось в Бомбее у пирса № 1. Капитан паро­хода отправился в управление порта, где предъявил секретные документы. Из них явствовало, что судно необ­ходимо как можно скорее разгрузить. Помимо упомянутого груза (который, кстати, включал 155 стандартных слитков золота весом в 22 кг каж­дый), на борту находилось 1395 т сильных взрывчатых веществ и 300 т тринитротолуола.

   Однако выгрузку начали лишь 14 апреля. С утра докеры стали вы­гружать взрывчатку и боеприпасы из виндека трюма № 2 и кипы хлопка со дна того же трюма.

   Монотонный грохот паровых лебе­док на палубе раздавался вплоть до полудня, пока в порту не наступило время обеденного перерыва. Во чре­ве корабля еще оставался смертонос­ный груз: 300 т ТНТ и 1370 т бое­припасов, уложенные в трюмах № 2 и 4.

   В 13.30 работа возобновилась. И вскоре один из докеров-индусов, работавших в трюме № 2, заметил дым, поднимавшийся из щели меж­ду двумя штабелями кип. Рабочий сообщил об этом бригадиру, и тот бросился на капитанский мостик. Пробегая по палубе, он кричал: «По­жар! Пожар!» На пароходе воцари­лось замешательство. По палубе раскатывали пожарные рукава. Вахтен­ный помощник капитана побежал на причал звонить по телефону.

   Диспетчер пожарной охраны порта оповещение о пожаре получил в 14 часов 16 минут. До сих пор неиз­вестно, отчего он тогда направил к «Форту Стайкин» всего две машины. Они прибыли через семь минут. Тут же приехал полковник Сандлерс, на­чальник противопожарной службы порта. Капитан парохода сообщил ему, что беглый осмотр верхних шта­белей кип не дает основания счи­тать происшествие диверсией. Моряк полагал, что произошло самовозгора­ние одной из кип хлопка.

  Пожарные взяли дело в свои руки. В люк открытого трюма они напра­вили две мощных струи воды. При этом они даже не спросили, где именно находятся горевшие кипы хлопка. Поэтому вода, видимо, не до­стигала цели, хотя трюм и наполнял­ся ею. Горевшие кипы всплывали со дна трюма под твиндек, на котором были уложены взрывчатые вещества и ТНТ...

   Прошло уже более получаса, а по­жар не был потушен. Сандлерс вы­звал еще восемь машин, которые прибыли через десять минут.

   К 15 часам на левом борту «Фор­та Стайкина» от нагрева появилось большое вишневое пятно: очаг пожа­ра был расположен в задней части трюма. Но добраться туда теперь можно было только с внешней сторо­ны, разрезав обшивку: срочно тре­бовался газорезочный аппарат. В порту имелся всего один такой аппарат, но он был неисправен.

  Пожар не унимался. Казалось, во­да, бьющая в люк мощными струя­ми, только разжигает огонь.

  Полковник Сандлерс стоял на за­литой водой палубе и решал, как оказалось, последнюю в своей жизни задачу. Драгоценное время истекало... Са­мым правильным решением было бы вывести горящее судно на внешний рейд, пока не наступило время отли­ва, ибо «Форт Стайкин» стоял в приливно-отливном док-бассейне, шлюзовые ворота которого открыва­лись только при большой воде. Прав­да, для этого потребовались бы бук­сиры: паровая машина «Форта Стай­кина» была частично разобрана. Тем не менее, вывести судно из дока было можно, ведь оно находилось ошвар­тованным почти напротив шлюзовых ворот дока! Но драгоценное время было уже упущено.

   В 15.15 синий дым, валивший из трюма «Форта Стайкина», вдруг сде­лался черным. Из люка вырвалось яркое пламя и вновь исчезло, словно на адскую жаровню черти плеснули масла...

   В 15.50 команда покинула свое судно и побежала к воротам порта. Моряки понимали, что «Форт Стай­кин» — это бомба с догорающим фи­тилем. Борта парохода светились, вдоль всей его ватерлинии поднимал­ся пар. Над док-бассейном повисло темное облако дыма.

   Тем временем весть о грозившей опасности еще не успела распростра­ниться среди портового люда. Пожар не привлекал к себе особого внима­ния: суда с грузом хлопка в Бом­бейском порту горели нередко.

     «Форт Стайкин» взорвался в 16 часов 06 минут. На какое-то мгно­вение пароход исчез в туче дыма и пламени. Стальные останки полови­ны его корпуса, куски паровой ма­шины, ящики с грузом, кипы хлопка, золотые слитки, искромсанные тела взлетели на высоту трех сотен мет­ров и упали на город. В бетонном теле пирса, у которого был ошвар­тован пароход, образовалась огром­ная воронка. Восемнадцать пожарных машин сдуло с пирса, как со стола крошки хлеба. Полторы сотни пожар­ных погибли. Некоторые обломки парохода, весившие сотню и более тонн, пролетели по воздуху почти кило­метр: один из паровых котлов ока­зался, например, на улице города в 900 м от места взрыва.

   Кормовая часть «Форта Стайкина» погрузилась на грунт док-бассейна. В четвертом трюме парохода еще оставалось 800 т взрывчатых ве­ществ...

   Второй взрыв последовал в 16 ча­сов 33 минуты. Очевидцы утвер­ждают, что он был сильнее первого. Корма вместе с 12-фунтовой пушкой, укрепленной на юте, перелетела че­рез склады (высотой в 14 м) и упа­ла на дорогу в 200 м за воротами порта. После второго взрыва в бетон­ном пирсе появилась еще одна во­ронка.

   Последствия взрыва были ужасны. В радиусе 500 м от места, где стоял пароход, никто не уцелел. Тридцать находившихся неподалеку судов 6ыло уничтожено или очень сильно по­вреждено (их общий регистровый тон­наж составил 55 тыс. т), а ошварто­ванный по корме «Форта Стайкина» английский грузовой пароход «Джалапанда» (вместимостью почти 4000 регистровых т) вторым взрывом выбросило из воды на крышу бере­гового склада. Было разрушено пять­десят портовых складов; зерно, мно­жество боеприпасов, оружия и воен­ной технику оказалось рассеяно по территории порта.

   Разбросанные взрывами горевшие кипы хлопка и раскаленные осколки привели к многочисленным пожарам. Порт был окутан дымом. Повсюду слышались взрывы — рвались скла­ды со снарядами... Все это происхо­дило в полумиле от города с полуторамиллионным населением.

   Огонь, раздуваемый муссоном, рас­пространялся в сторону Бомбея. Ве­чером зарево над погибшим портом видно было за 75 миль. Всю ночь со стороны порта доносились взры­вы и грохот рушившихся зданий.

   Битва за Бомбей длилась три дня и три ночи. За первую ночь из пы­лающего порта удалось вывезти пол­торы тысячи тонн взрывчатых ве­ществ. Город был спасен благодаря тому, что в «мертвой полосе» (шири­ной в 500 м) взорвали все здания, которые могли бы дать пищу огню.

  Бомбейский порт был закрыт до конца октября 1944 года.

  Какова была причина пожара на «Форте Стайкине»? Почему в тече­ние двух часов пожар не могли по­тушить?

   Назначенная правительством осо­бая комиссия по расследованию причин катастрофы не смогла точно установить причину возникновения пожара. По ее мнению, появление огня могло быть вызвано или само­возгоранием хлопка, или брошенным в трюме окурком. Конечно, сейчас, спустя не один десяток лет, мы можем только удивляться, по­чему для тушения не были приме­нены инертные газы. Этим, мол, эффективным способом пожар мог бы быть легко ликвидирован. Да, безусловно, но в те годы это средство борьбы с пожарами еще не нашло широкого распространения.

  Возникает вопрос: «Почему в трюм не послали людей, чтобы они направили брандспойты непосредственно на очаг пожара?» Пожары на морских судах, как пра­вило, сопровождаются очень быст­рым повышением температуры в по­мещении, где возник пожар. Поэто­му спустя несколько минут после начала пожара спуститься в трюм  невозможно. Необходимых за­щитных асбестовых костюмов с ды­хательными приборами не оказа­лось. Не нашлось в порту и аппара­та для резки металла. Если б он был, пожар наверняка смогли бы потушить.

  Главной причиной взрыва парохо­да явилось нарушение элементар­ных норм предосторожности при по­грузке. Нельзя было грузить в один трюм ТНТ, боеприпасы и хлопок, за­нимающий второе (после угля) ме­сто по вероятности самовоспламе­нения. При тушении пожара не было централизованного руководства.

Ни капитан порта, ни командующий военно-морским флотом Индии не были поставлены в известность, что судно необходимо или вывести на рейд, или затопить у причала. Со­гласно действовавшим во время войны правилам каждый из них имел на это право.

Вероятно, второй взрыв на борту злосчастного парохода и не произо­шел бы, если бы не еще одна ошиб­ка. После возникновения пожара в трюме № 2 расположенные за над­стройкой в корме трюмы № 4 и 5 должны были быть немедленно за­драены. На это никто не обратил внимания. Хлопок в кормовых трю­мах загорелся, и боеприпасы (800 т), уложенные на твиндеках, взорва­лись...

И наконец, роковую роль сыграла нерешительность начальника проти­вопожарной службы порта. Если бы он взял на себя ответственность, приказав затопить «Форт Стайкин», катастрофу наверняка удалось бы предотвратить.

Взрыв этот не следует рассматри­вать как случай редкий. Таких бед­ствий во время мировых войн было немало. Эти ужасающие события в основном происходили по двум при­чинам: диверсия или ошибочная по­грузка несовместимых грузов.

К числу наиболее тяжелых случаев взрыва боеприпасов за последние годы следует отнести катастрофу близ острова Окинава 17 апреля 1958 года. Американские водолазы проводили судоподъемные работы на затонувшем пароходе «Кэнада Виктори», потопленном 27 апреля 1945 года японским летчиком-ка­микадзе. Это было последнее аме­риканское судно, погибшее во вре­мя второй мировой войны. Спустя тринадцать лет, когда водолазы (чтобы получить доступ к грузу) произвели на затонувшем судне подводный взрыв, произошла ката­строфа — детонация боеприпасов, которыми, как оказалось, была за­гружена «Кэнада Виктори».